Волшебный Александр Михайлович Борщаговский.

 С него и Г. Бояджиева, А. Гурвича, Ю. Юзовского — начался космополитический погром в театре. Гнат Юра на личном бланке депутата Верховного совета писал ему хвалебную рекомендацию — не помогло. (Вот вам и монстр советского театра). А Юрий Завадский старался бежать впереди поезда, и на московском партактиве кричал, что таких надо расстреливать.

У нас было сорок лет разницы. И с этой же разницей мы работали в одном театре — Киевском театре им. Ивана Франко. Александр Михайлович был знаком с Курбасом, Мейерхольдом и Михоэлсом, и с этой живой историей театра я ходил по грибы. Он автор сценариев известных всем фильмов «Три тополя на плющихе» и «Дамский портной» и неизвестной многим пьесы «Король и шут». Пьеса о Михоэлсе и Зюскинде. (В Алесандровском «Цирке», в финале фильма, они оба в кадре — поют колыбельную на идиш). К арестованому Зюскинду в камеру на Лубянке является мертвый Михоэлс. Является в образах трех своих великих ролей: Фердинанда, Тевье-молочника и короля Лира. Поверьте она дорого стоит! А еще потрясающие публицистические книги — «Обвиняется кровь» — об этом самом космополитизме, и «Записки баловня судьбы». Его наследие огромно. Я назвал только самые знаковые.