Посмотрел я на работы свои за тридцать лет и увидел я, что это хорошо! Есть холст, и есть сцена. Остальное суета. Входит человек в свет и выходит из света.  Остается тень на картине. Не важно, куда он идет, важно – как и зачем. Созданный из праха, прахом и останется. Созданный из света – будет согревать. Есть время для цвета, и есть время для  линии. Время для solo и время для tutti. Время может быть пастозным, и время может быть транспарентным. Время контраста и время сфумато. Время сострадать и время презирать. Время ора и время тишины. Это и есть ритм. Ритм моего сердца.

Как-то, после выставки Москва-Петушки в 96 г, Ирочка Ясина привела ко мне в мастерскую свою соседку. Я ее никогда раньше не видел и разглядывал красивое лицо, пока показывал работы. Но по выражению этого лица вижу, что ей это все не интересно и сидит она как истукан с острова Пасхи.  Решил я ее немного  разговорить. - А чем вы занимаетесь? Брови соседки поползли вверх, - Я на телевидении работаю. Достаю следующую работу, - А на каком канале? Смотрю, Ирочка начинает тихо сползать, а соседка совсем перестала быть похожей на истукана, - На Первом канале! Но я не остановился на достигнутом, - А в какой передаче? - НОВОСТИ Я ... Подробнее

В 1990 году мы с Ниной поехали в Париж. И нас тбилисские знакомые попросили что-то передать Элен Зданевич - вдове Ильи Зданевича, Ильязда. Жила она в Латинском квартале и когда мы пришли то выяснилось, что мадам не говорит по-английски, а мы не владеем французским. После минутной паузы Элен закричала куда-то в глубь квартиры: - Шалва! Шалва! Дверь открылась и в комнату вошел красавец сын Ильязда и абиссинской принцессы с грузинским именем, с польской фамилией - Шалва Ильич Зданевич, негр.

На выставке Роберта Кондахсазова я увидел знакомое фото. Замечательная компания прекрасных тбилиских художников с Сергеем Параджановым. Гаяне Хачатрян, Зулейка Бажбеук-Меликова, Дилбо (Альберт Дилбарян), Роберт Кондахсазов, а из стоящих я знаю только Гришу Данеляна. Гриша теперь в Минске, а из сидящих только Зулейка жива.

Пошел я давече за табаком. И тут на Покровке, средь бела дня, подходит ко мне юноша с отсутствующим взглядом и так, вроде ему не очень нужно, спрашивает - Не знаю ли я, где тут ломбард. Естественно - я не знаю. А скупка? - не унимается он, и взгляд совсем исчезает. И про скупку я тоже ничего не знаю. - А может вам интересно, я вот хочу продать, - прелюдия закончилась и юноша переходит к главному. Он разжимает руку и демонстрирует мне большие старинные монеты. Серебряные! Ну очень большие! Пиастры! Пиастры! закричал бы попугай Джона Сильвера. А может ни пиастры, ... Подробнее